Стыд описать трудно. Это то, что не хочется рассматривать в себе, и лучше отвернуться, когда видишь в другом. Стыд блокирующее чувство. Он заставляет хотеть стать невидимым. Парализует движения. Запрещает обращаться за помощью. Он изолирует, и единственная мотивация в состоянии стыда – избегать ситуаций, которые его вызывают.
Стыд – как точка перехода; за ней исчезает весь мир и остается только разбитая всмятку самооценка и предмет стыда перед глазами, загораживающий весь горизонт. Там не на что опираться; там не остается ничего хорошего, что можно думать о себе; там невозможно придумать себе оправданий и рассчитывать на поддержку. Стыд аннигилирует хорошее до такого состояния, когда о нем или не помнишь, или не можешь придать этому хоть какую-то значимость. Стыд – это туннель, суженное зрение, когда не видны никакие другие черты, достоинства и свойства человека, он весь сводится к стыдному — и это уничтожает его целиком. Когда человек оказывается в точке стыда – он исчезает. Когда он из нее выходит – очень старается делать вид, что стыдного не существует. Человек и стыд не могут находиться в одном пространстве.
Вероятно, когда-то у стыда были благие намерения, – его функция и заключалась в том, чтобы уводить подальше от плохого.
Но механизм дает сбои: стыд может управлять и манипулировать, ограничивать и подчинять, занимать позицию сверху, травмировать и корежить.
Способ это делать у стыда довольно простой: раздуть какую-нибудь частность до глобальных размеров («унитаз – лицо хозяйки») — и навязать это как идентичность:
«Ах ты, гадкий, ах ты, грязный,
Неумытый поросёнок!
Ты чернее трубочиста,
Полюбуйся на себя!»
Выбрать один критерий и осудить по нему человека целиком – беспроигрышная стратегия, которой человек обычно верит. Судить по грамматической ошибке безотносительно смысла текста; по бедной одежде безотносительно того, как человек справляется с обстоятельствами; по пятну на одежде; по речевой ошибке; по беспорядку в доме; по семейному положению; по весу тела и объему талии; по плохому знанию английского языка; по ребенку-двоечнику — свести многообразие к чему-то одному, объявить его а) плохим, б) главным, и осудить человека на моральное уничтожение. Впрочем, можно стыдиться и мысли чего-то добиться в жизни («кто ты такая(ой)?»), и желания иметь что-то для себя, и попытки думать о себе хорошо, и духовных устремлений, и желания быть рядом с человеком, который кажется прекрасным, и проявлений сексуальности. На этом месте у меня возникает мысль, что в этот список можно поставить все, что угодно. У меня есть знакомая, которая считает, что очень стыдно быть богатым. Бедным быть тоже стыдно, правда же?
Стыдиться можно чего угодно; основное здесь — иррациональное, нутряное согласие человека со стыжением. Доверие к стыдящей внутренней или внешней фигуре – основная ловушка, и освобождение от стыда иногда связано с переосмыслением важных и эмоционально насыщенных отношений. Хотя бы тень сомнения в том, что авторитет стыдящего глобален, а «стыдное» не так уж страшно, рушит если не весь, то большую часть эффекта.
Еще ловушка – «не стыдиться каких-то вещей плохо». Перестать испытывать стыд – значит стать плохим, согласиться с плохим. При этом испытывать стыд и конструктивно обходиться с проблемой – вещи, который выглядят противоположными. Признавать ситуацию, свои недостатки и слабые места, уметь привносить это в контакт, обсуждать, просить о помощи, что-то делать, искать наилучшее решение – невозможно, одновременно испытывая стыд. Стыд может создать мотивацию избегания, но вряд ли – мотивацию решения. Стыд скорее заставит замести проблему под ковер, чем сделать ее видимой и разобраться.
Первый шаг в ослаблении влияния стыда, на мой взгляд – допустить, что человек, которому стыдно, на самом деле достоин сочувствия и поддержки. Плохо ему; вероятно он действительно где-то ошибся, и это само по себе расстраивает, а стыд и обвинение делают его состояние еще хуже. Практика сочувствия к себе и окружающим в ситуациях проколов, неудач, досадных ошибок, в ситуациях отвержения, или хотя бы мысль о том, что такое отношение к себе возможно, уже меняет внутренний и внешний контекст. По своей сути это практика самоподдержки, о которой так много нынче говорится.
Практика самоподдержки закономерно приводит к умению замечать в себе хорошее. Умение замечать в себе хорошее помогает заметить, что его, хорошего, на самом деле, больше, чем стыдного. И это помогает сопротивляться попыткам стыда навесить на человека ярлык и оценить по чему-то одному. Человек уже твердо знает, что он больше, чем это.
Если человек уже знает, что он больше, чем «стыдное» — это дает возможность сделать «стыдное» видимым по крайней мере для себя – не шарахаться, прятаться и рыдать, а достать и рассмотреть поближе. И оценить, действительно ли это так ужасно, или можно пережить. Кстати, попытка сделать «стыдное» видимым другими людьми – может привести к разным результатам. С одной стороны, для окружающих это может вообще не иметь значения – в отличие от вас. Возможно, они давно все заметили, и их это особо не беспокоит. С другой стороны, можно попасть на человека, для которого «это» тоже очень стыдно. Тогда, очевидно, поддержки не дождешься. Кроме того, мы живем в культуре стыда, и не всегда можно гарантировать, что нас именно поддержат, а не добавят. В общем, к выбору людей, у которых мы запрашиваем поддержку, надо отнестись внимательно).
И, как финал, интеграция «стыдного» в личность. Да, во мне это есть. И я могу принять взвешенное, целостное, взрослое решение: перестать переживать по этому поводу и оставить как есть или что-то с этим делать с учетом обстоятельств, имеющихся ресурсов и актуальности темы.